Самвел Караханян: Решения суда иногда толкуются слишком широко

– Самвел Гургенович, в последнее время высказываются предложения сделать Налоговый кодекс на некоторое время неприкосновенным. То есть не вносить в него некоторое время никаких поправок. Как Вы считаете, может, действительно стоит взять паузу?

– Налоговый кодекс – очень важный системный документ. По большому счету он удался. Но в нем очень много внутренних противоречий. Есть много понятий, терминов, которые требуют разъяснений. Именно поэтому Конституционный Суд так или иначе обращается к Налоговому кодексу. Я считаю, что не нужно впадать в крайности. То есть не нужно объявлять мораторий: вообще никаких изменений. Не стоит и, наоборот, каждый месяц предлагать какие-то поправки. Хотелось бы, чтобы были приняты некие базовые моменты, которые уже не будут пересматриваться, и в отношении них был бы объявлен мораторий. Это успокоит деловое сообщество, и это, наверное, было бы оптимальным решением. К таким вопросам я бы отнес права налоговых органов, возможность установления тех или иных критериев для определения объекта налогообложения. Очень много вопросов возникает при переходе от специальных налоговых режимов к общему. Если законодательно установить ряд принципиальных моментов, относительно которых будет объявлен мораторий, с моей точки зрения, это было бы правильным.

– Как Вы считаете, хорошо ли проработан Налоговый кодекс с юридической точки зрения? По пятибалльной шкале насколько Вы бы его оценили?

– Несомненно, я поддерживаю принцип, что должен быть некий единый законодательный акт вместо многочисленных законов и постановлений. Налоги, которые в нем не указываются, не могут быть взысканы с налогоплательщиков. Как идея, которая была воплощена в жизнь, Налоговый кодекс, повторюсь, безусловно, удался. Что касается непосредственно исполнения, то к нему есть очень много вопросов, поэтому оценка, безусловно, не «пять». Но и не «два». С моей точки зрения, это «четыре с минусом».

– Высший Арбитражный Суд в постановлении от 15 марта 2005 г. по делу № 13885/04 подтвердил право налоговых органов на предъявление исков о признании сделок недействительными. Каково Ваше мнение по этому вопросу?

– Хочется очень корректно высказаться в отношении уважаемого мною Высшего Арбитражного Суда. Но по этому конкретному вопросу я придерживаюсь иного мнения. В чем суть данного постановления? Суд сослался не на права налоговых органов, закрепленные в Налоговом кодексе, а на закон «О налоговых органах». С юридической точки зрения такая позиция возможна. Но допускается также и другая, которая предполагает, что права налоговых органов с введением Налогового кодекса должны определяться теми конкретными полномочиями, которые в нем указаны. Понимаете, если бы Налоговый кодекс вообще не указал полномочия налоговых органов, тогда была бы некая логика: вопрос, не урегулированный кодексом, регулировался бы законом. Но получилась другая ситуация. Налоговый кодекс предусмотрел определенные правомочия за налоговыми органами. Высший Арбитражный Суд посчитал, что некоторые из них дублируются в законе, а некоторые – нет. То есть как бы дополнительно добавляются. Если следовать этой логике, то возникает естественный вопрос: какой смысл был дублировать в Налоговом кодексе полномочия, уже прописанные в законе?

– Но разве кодекс не имеет приоритета перед законами?

– Не совсем так. В свое время Конституционный Суд высказал такую правовую позицию: ни один закон не имеет приоритета над другим законом. Все законодательные акты равны. Однако если между законами, которые регулируют одни и те же правовые отношения, наступает конкуренция, то надо применять тот, который поновее, то есть позже принят. В этом случае Налоговый кодекс обладает преимуществом перед другими законодательными актами, регулирующими налоговые правоотношения. Но по вопросу о полномочиях налоговых органов никакой конкуренции нет. Кодекс и закон не устанавливают различные правила, а дополняют друг друга. Вот если бы были противоречия, то, согласно мнению Конституционного Суда, Налоговый кодекс имел бы приоритет перед теми актами, которые были приняты до него.

– Высший Арбитражный Суд предлагает считать обязанность по уплате налога исполненной с момента зачисления соответствующей суммы в бюджет, а не с момента подачи платежного поручения в банк. Как Вы можете оценить данную инициативу?

– Эта позиция Высшего Арбитражного Суда не нова. В 1996 году, 4 апреля, он выпустил циркулярное письмо, где придерживался этого же мнения. А потом вышло разъяснение Конституционного Суда, где все было поставлено на свои места. В настоящее время этот вопрос решается так: если налогоплательщик выполнил свои обязательства, но деньги в бюджет не поступили, то суд анализирует этот конкретный случай и принимает по нему решение. Допустим, выясняется, что налогоплательщик имел средства на других счетах, не вел реальной экономической деятельности, а в последний день сдал в проблемный банк векселя. Банк их обналичил, на расчетном счете организации возникли денежные средства, с которых и были уплачены налоги. Согласитесь, что в таком случае налоговый орган имеет основания усомниться в таком платеже. Но я не согласен с принципом «всех под одну гребенку». По закону все операции юридические лица свыше установленных лимитов должны осуществлять расчеты в безналичной форме. И нередко бывает, что налогоплательщик в силу закрытости банковской сферы не владеет достаточной информацией о своем банке. Он не имеет реальной возможности оценить, проблемный это банк или нет. Очень много случаев, когда банк работал нормально в течение трех-четырех лет и вдруг в один день возникли проблемы, совершенно неожиданно для клиентов. Так что, я полагаю, лучше оставить все как есть.

– Толкования Конституционным Судом налоговых вопросов зачастую вызывает слишком много нареканий. Как Вы считаете, с чем это связано?

– Я считаю, что толкование Конституционным Судом вопросов налогового законодательства допустимо. И не разделяю мнение тех, кто говорит, что это прерогатива арбитражных судов. Если законодательный акт приходит в противоречие с Конституцией, то разобраться в этом, безусловно, задача Конституционного Суда. Всегда будут недовольные решениями суда. Вопрос в другом. Подчас некоторые толкования Конституционного Суда в правоприменительной практике получают неожиданное продолжение. То есть позиция, которую высказывает Конституционный Суд по какому-то конкретному вопросу, затем продолжает жить отдельной жизнью и применяется судебными органами так, что вызывает большие сомнения.

– Не могли бы Вы привести пример?

– Например, вопросы, связанные с понятием добросовестности налогоплательщика. Конституционный Суд применил этот термин, когда рассматривал вопрос, связанный с уплатой налогов из проблемных банков. Тогда деньги до бюджета не доходили, но считалось, что лицо налоги уплатило. Конституционный Суд применил понятие «добросовестный налогоплательщик», указав на необходимость рассматривать обстоятельства, предшествующие моменту уплаты налогов. Теперь это понятие применяется при рассмотрении судами вопросов, связанных с сокрытием налогов, уклонением от их уплаты, сроками давности... Я думаю, это чересчур широкое толкование.

– Согласно статье 57 Конституции, законы, ухудшающие положение налогоплательщиков, не имеют обратной силы. А как быть с решениями Конституционного Суда? Если они влекут негативные последствия для налогоплательщика, то могут ли применяться к сделкам, которые были заключены до их вынесения?

– Конституционный Суд не устанавливает новые нормы. Его решения могут только говорить о том, что тот или иной акт был неверно понят, поэтому его применение было неправильным. Кстати, постановлений Конституционного Суда, в которых рассматривалась не сама норма, а ее правоприменительная практика, у нас немало. Так что Конституционный Суд лишь дает разъяснения в отношении того или иного закона. Следовательно, процитированное вами правило в данном случае не применяется. Однако сам Конституционный Суд в свое время по этому вопросу высказал правовую позицию. Он указал, что решения Конституционного Суда имеют такую же сферу действия во времени и пространстве, что и решения норматворческого органа. А это означает, что в части ухудшения положения граждан (в том числе, естественно, и налогоплательщиков) его разъяснения не могут применяться к ситуациям, которые предшествовали принятию того или иного его решения (постановление Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. по делу № 19-П).

– Самвел Гургенович, хочу уточнить Ваше мнение по поводу противоречия, которое возникло между законом об адвокатской деятельности и законом о противодействии отмыванию преступных доходов. С одной стороны, есть понятие адвокатской тайны. С другой – требование уведомлять Федеральную службу по финансовому мониторингу о подозрительных сделках, если такая информация стала известна адвокату...

– Да, действительно противоречие между этими двумя законами очевидно. Здесь лично я исхожу из следующего: есть еще международный пакт «О гражданских и политических правах», где есть статья 14. Этот международный документ в силу статьи 15 Конституции России является составной частью правовой системы России. Установлено, что одной из гарантий предоставления юридической помощи является конфиденциальность сведений, полученных адвокатом от клиента. Поэтому в данном случае для меня приоритетным является этот международный акт и закон об адвокатской деятельности.

Беседовала эксперт «Консультанта» Юлия Перебейнос

Подпишись на рассылку